Россия и мир к 1900 году.

22.05.2021  |  VladimirMarxist  |  Образование

Если смотреть из Санкт-Петербурга, мир за пределами имперских границ никогда не казался более угрожающим. Мир в Европе был хрупким. Две великие державы, Франция и Пруссия, вступили в войну друг против друга в 1870 году. Германия, после своего объединения под руководством Пруссии в том же году, стала доминировать в политике и торговле центральных регионов континента, а ее союзник, Австро-Венгрия, стремилась расширить свое влияние на Балканах. Стремление к безопасности побудило Россию подписать союз с Францией в 1894 году в качестве противовеса немецкой власти в Европе.

Германия также представляла собой проблему в Персии и на Ближнем Востоке, особенно после того, как немцы подписали торговые и военные соглашения с Османской империей.

Тем временем на Дальнем Востоке Япония добилась быстрой индустриализации и стала еще одним региональным соперником России. Это была эпоха империалистического возвеличивания. Китай был самой крупной добычей, и Россия добыла согласие на то, что Северный Китай будет находится в сфере ее контроля. Русский империализм имел долгую историю. Были завоеваны украинские, сибирские, прибалтийские, польские и кавказские земли. Совсем недавно, в 1870-х годах, армия была направлена для покорения районов Центральной Азии; а поскольку Османская империя находилась на грани распада, министры в Санкт-Петербурге стремились заполучить проливы Дарданеллы.

Это была опасно изменчивая ситуация. Напряженность между великими державами нарастала. Любое правительство в России, желающее предотвратить господство иностранных государств или даже территориальное расчленение, должно было стимулировать экономические и культурные преобразования, которые принесли международный успех Великобритании, Франции, Германии и США. Использование энергии пара и, в последнее время, электричества на фабриках трансформировало целые экономики. Вооруженные силы промышленно развитых стран приобрели огромное техническое преимущество, а их учебные заведения обеспечивали подготовку умственных навыков, вновь необходимых в любой сфере жизни. Взявшись за проект модернизации страны позже, чем его конкуренты, российский режим оказался под более острым давлением. Проблема не была уникальной. Такие страны, как Италия и Испания, столкнулись с этим практически одновременно.

Однако у России были и другие трудности, которые делали ее уникальной в Европе. Климат был крайне неблагоприятным. Обширные районы Сибири лежат холодных условиях, а огромные части Центральной Азии занимали пустыни. Качество почвы оставляло желать лучшего по всей империи. Только ограниченные районы, главным образом на юге Украины и в южных степях, приблизились к плодородию поясов выращивания зерновых культур в Северной Америке. Огромные просторы империи тоже были еще одним бременем. 5000 миль от восточной Польши, которая тогда управлялась непосредственно из Санкт-Петербурга, до Владивостока на тихоокеанском побережье; и 2000 миль между Мурманском на замерзшем русском севере и турецкой границей. Владения русского императора затмевали территорию любого другого государства. Транспорт по всей империи столкнулся с огромными препятствиями. То, что великие судоходные реки текли в стороне от основных экономических центров, было очень прискорбной географической случайностью. Дополнительным недостатком было рассредоточение сырья. Золото и древесина поступали из Сибири, а нефть - из Баку по Каспийскому морю. Хотя Санкт-Петербург стал центром металлообрабатывающей промышленности, огромные залежи угля и железа находились в сотнях миль отсюда, в Донбассе. Еще одним осложнением стало этническое разнообразие. Русские составляли лишь две пятых населения их сухопутной империи. Поляки, латыши, украинцы и азербайджанцы имели региональное большинство в местах, жизненно важных для промышленного здоровья страны.

Экономическая отсталость означала, что страна должна была очень быстро произвести фундаментальные изменения, чтобы конкурировать с передовыми капиталистическими державами, и это неизбежно должно было нарушить социальный порядок, уже находящийся в опасном движении.